Пасторов Юрий Викторович

Надежда оказалась напрасной. Продолжения не последовало. Так же, как и Борисенко, Курко не смог пополнить моих скудных сведений о Пасторове.

Выписка из архивного дела Министерства обороны СССР и боевая характеристика, тоже найденная в архиве, были одинаково коротки.

В ночь с 21 на 22 января 1944 года дивизион Пасторова вместе с танками прорвался к сильно укрепленному опорному пункту противника.

Для того чтобы усилить огонь, гитлеровцы начали спешно подбрасывать боеприпасы. Метким артиллерийским огнем дивизион Пасторова уничтожил тридцать шесть автомашин, груженых снарядами.

Кроме того, в этом бою было разбито два зенитных и два противотанковых орудия, подавлено десять огневых точек и убито более ста гитлеровцев.

В конце февраля дивизион капитана Пасторова оказался в окружении. Три дня - с 22 по 25 февраля - он бился с врагом без поддержки пехоты. Кончились снаряды, продукты, но артиллеристы сражались. Пасторов водил их в рукопашные атаки. Это повторялось по нескольку раз в день. Потом фашисты бросили в бой танки.

На 373-й странице хранящегося в архиве дела № 3/63 есть строки, которые хочется привести обязательно: "Дважды в критические минуты капитан Пасторов вызывал огонь нашей артиллерии на себя".

27 февраля немецкие автоматчики прорвали наш передний край и вышли в тыл дивизиона. Пасторов собрал артиллеристов и повел их в контратаку...

Долго мне не удавалось найти людей, которые могли бы подробней рассказать о человеке, дважды вызывавшем огонь артиллерии на себя. Не удавалось найти и его фотографию.

В архивном деле оказались две обнадеживающие записи. Первая о том, что Юрий Викторович Пасторов - уроженец Красного Села Ленинградской области. Вторая - адрес родственников капитана Пасторова: Уральск, Пушкинская улица, 21.

Однако письмо, посланное по этому адресу, вернулось нераспечатанным с надписью поперек конверта: "Пасторовы по этому адресу не проживают". Вероятно, родственники капитана жили здесь в период эвакуации, потом уехали.

Попытка найти их по месту рождения Пасторова - в Красном Селе - тоже не увенчалась успехом. Продолжать поиски казалось бессмысленным.

И вдруг мысль: а что, если попытаться узнать, не получает ли кто-нибудь пенсию за погибшего в боях Героя Советского Союза капитана Пасторова? Ответ из Центрального финансового управления Министерства обороны СССР сразу вселил надежду: пенсия выплачивается сыну Пасторова - Юрию Юрьевичу. Пенсионное дело находится в Военном комиссариате Молдавской ССР.

Молдавский военкомат подтвердил это и сообщил адрес сына героя: Кишинев, Измайловская улица, № 22, квартира 1.

Конечно, трудно было надеяться, что Юрий Пасторов-младший, родившийся в декабре 1941 года, сможет рассказать что-нибудь об отце. Как бы там ни было, появилась надежда. Действительно, вскоре я не только получил фотографию Юрия Викторовича, но и узнал много нового. Оказалось, что, в то время как артиллерист Пасторов мужественно сражался на фронте, его двадцатилетняя жена Тамара со своей совсем еще юной сестрой Людмилой далеко за линией фронта, в оккупированном Кишиневе, тоже боролась с врагом.

После окончания артиллерийского училища Пасторов получил назначение в Молдавию. Здесь он и познакомился с Тамарой Титовой - русской девушкой, с трудом говорившей по-русски. Она родилась и выросла в Кишиневе, захваченном румынскими боярами еще в годы гражданской войны. И лишь после того, как в 1940 году Советская Армия освободила город, здесь снова зазвучала русская речь.

Когда Тамара и Юрий поженились, было решено, что в отпуск они обязательно поедут в Ленинград. Сестра Тамары - восьмиклассница Люда - просила взять ее с собой. Наверное, это действительно чудесный город, если обычно сдержанный Юрий прямо-таки загорается, когда рассказывает о нем. Люда решила, что, окончив школу, поедет в Ленинград - в институт. Юрий обещал помочь ей изучить русский язык.

Ей все еще не верилось, что в институт поступить просто и что в Советском Союзе со студентов не только не берут денег за обучение, а, наоборот, даже выплачивают им стипендию. Прежде, когда в Кишиневе была другая власть, о таком и думать не могли. Тамара, например, закончила только пять классов румынской гимназии. Дальше учиться не было возможности. Не только учиться, даже поступить на работу ей не удалось. Оставалось одно: помогать матери портняжничать. На эти случайные доходы они и существовали после того, как не стало отца.

Но Юрий сказал, что теперь Тамара будет учиться. И Люда радовалась этому. Почему бы им в самом деле не подготовиться вместе в институт? Прав Юрий: стоит только очень захотеть, и можно всего добиться. И они обязательно добьются. Они теперь комсомолки, значит, должны быть настойчивыми.

И вдруг разом рухнули все мечты, опрокинутые страшным словом "война". Уходя на фронт, Юрий сказал жене: "Краснеть за меня никому не придется". И попросил больше всего беречь ребенка, которого они ждали.

Тяжело пришлось жене советского офицера в оккупированном Кишиневе. За ней следили, подозревали в шпионаже. Она терпела лишения, голодала. Не случайно Юра Пасторов и поныне получает пенсию. Он инвалид. Все, что пришлось пережить его матери, сказалось на нем.

В конце концов на Тамару Пасторову перестали обращать внимание. Истощенная, с хилым, больным ребенком на руках, - где уж ей заниматься разведкой. Едва ходит...

По чьей-то рекомендации частный торговец взял Тамару Пасторову в свой магазин. Хозяин и подумать не мог, что его тихоня кассирша - связная подпольной комсомольской организации "Красная звезда".

Тамара нередко завидовала своей младшей сестре. Люда занималась настоящим делом: писала листовки, добывала оружие, резала за городом провода. А она, Тамара, должна была лишь прислушиваться к разговорам да еще запоминать то, что скороговоркой бросит кто-нибудь из членов "Красной звезды", протягивая деньги за покупку. Потом, через сестру, она передавала все эти сведения руководителям подполья.

Была у нее и другая обязанность. Членам группы "Красная звезда" удалось освободить двух пленных красноармейцев, работавших близ города под присмотром охранника. Их спрятали в подвале одного из домов. Заботиться об их питании поручили Тамаре Пасторовой. Это было нелегко. С помощью нескольких девушек-подпольщиц ей все же удавалось добывать кое-какие продукты и тайком передавать их красноармейцам.

В 1944 году члены "Красной звезды", в том числе Тамара и Люда, были арестованы. Подпольщиков били, пытали. Людмила потеряла сознание. Палачи бросили ее на цементный пол. Она простудилась, тяжело заболела и умерла. Тамаре Пасторовой удалось спастись. Улик против нее не было, а товарищи успели предупредить, чтобы она от всего отказывалась. У нее есть сын, и ради него ей нужно обязательно выжить.

Так звено за звеном обнаружилась цепь волнующих фактов, связанных с именем героя-артиллериста. Но меня не переставал интересовать вопрос: кто же из Пасторовых жил во время войны в Уральске? Родственники, конечно, могли бы рассказать о Юрии Викторовиче значительно больше, чем Тамара Ивановна, знавшая его только с 1940 года. Помог в этом сын героя. Он высказал предположение, что там были бабушка и тетя Нина. И дал их адреса.

Кто же мог знать, что в Ленинграде, в небольшом старинном доме, стоящем в глубине двора, живет мать человека, фотографию которого я искал так долго и нашел в далеком Кишиневе.

Когда я пришел к Вере Викторовне Пасторовой, она куда-то собиралась. Но, узнав, о чем разговор, отложила все свои дела.

Родился Юрий действительно в Красном Селе. Однако с трех месяцев он ленинградец. Все его детство и юность прошли на Канонерской улице. Он очень хорошо пел, и все советовали ему после окончания школы пойти в консерваторию. Вместо этого Юрий подал заявление в артиллерийское училище. Тогда отец сказал ему:

— Подумай, Юрка, может, люди дело советуют. Артиллеристов много. Любой пушкарь тебя заменит. А вот если тебе действительно природой талант отпущен - другой за тебя петь не станет.

И подмигнул сыну:

— Глядишь, и меня прославил бы. На заводе стали бы говорить: вот идет отец знаменитого артиста.

Потом, уже будучи курсантом, Юрий рассказывал родным, что после его выступления на вечере самодеятельности к нему подошел приглашенный на концерт артист и предложил перейти в театр. Обещал похлопотать о том, чтобы курсанта демобилизовали.

— И что же ты ответил? - поинтересовался отец.

— Ответил, что и в армии нужны запевалы. Больше разговора между ними об этом не было. Да и видеться им почти не пришлось. После окончания артиллерийского училища Юрий уехал. Когда военная судьба вновь привела его в Ленинград, квартира на Канонерской, 17, пустовала. Отец умер от голода. Мать и сестру эвакуировали.

Вера Викторовна Пасторова вспоминает, как в одном из писем он сообщал ей, что ходил на Канонерскую. Писал, что никогда не простит фашистам мук Ленинграда.

Многое из того, что рассказала мать Юрия, потом почти слово в слово повторила его сестра - Нина Викторовна, учительствующая теперь в Макеевке. Главное же, она помогла найти подругу своей юности, которая последней из ленинградских знакомых видела Юрия.

Врач Мариамна Николаевна Лапирова не сразу поняла, зачем я пришел. Она привыкла, что к ней обращаются совсем по другим делам. Юрий Пасторов? Как же, она хорошо помнит его. Особенно ей запомнилось, как он появился во время войны. Это было похоже на мираж: в не топленной, полутемной квартире - и вдруг Юрик Пасторов! Тот самый Юрик, который еще школьником, а потом курсантом нередко бывал здесь. Если он долго не появлялся, бабушка Оля просила обязательно привести его. Когда он приходил, бабушка садилась к пианино и спрашивала:

— Что же мы будем петь сегодня? Юрий смущенно пожимал плечами:

— Выбирайте сами, Ольга Николаевна. Бабушка Оля играла, а он пел. В такие минуты даже самые непоседливые из молодых гостей сразу притихали.

И вот он снова стоял возле пианино, как видение, выплывшее из прошлого. Не такого уж давнего и вместе с тем очень далекого.

Юрий оглядел инструмент, потом провел рукой по его гладкой поверхности, покрытой, казалось, не лаком, а коркой до блеска отполированного льда.

На вопросы Юрий отвечал односложно. Сказал, что прибыл сюда из-под Сталинграда. Но о боях на Волге рассказывать не стал. Сослался на то, что об этом много в газетах писали. Жалел, что не поспел к прорыву блокады. И, будто успокаивая себя, сказал:

— Ничего, дела здесь еще хватит. Блокада прорвана, но не снята. Надо еще воевать и воевать.

И помрачнел.

— Бои еще впереди, а мне предлагают должность преподавателя в артиллерийском училище. За этим и вызвали в Ленинград. У вас, говорят, большой боевой опыт, а судя по аттестациям, вы прирожденный воспитатель.

Мне понятно, как важно обучать молодых артиллеристов. Но могу ли я стать преподавателем, когда сегодня собственными глазами видел, как на Невском, на трамвайной остановке у Садовой, разорвался немецкий снаряд? Скажи, могу?

Не получив ответа, Юрий продолжал:

— Это было после того, как я ушел из отдела кадров. Мне велели хорошенько подумать и явиться завтра. Сутки, которые я получил на размышление, мне ни к чему. Просто я уважаю дисциплину и потому завтра явлюсь в назначенное время. А если говорить честно, хочется уйти на огневые позиции своего дивизиона сегодня, сейчас.

На следующий день, побывав в отделе кадров, Юрий совсем ненадолго зашел к Лапировым. Он был доволен: ему разрешили возвратиться в часть. Он ушел, даже не переждав, когда кончится артиллерийский обстрел района.

Больше Мариамна Николаевна не видела Юрия. Летом сорок четвертого года она прочла в газете Указ о присвоении Пасторову звания Героя Советского Союза. Очень обрадовалась. Но потом узнала, что награда уже не застала Юрия в живых. Он погиб 18 марта 1944 года.

18 марта. А огонь на себя он вызвал 22 февраля. В контратаки водил своих бойцов 27 февраля. Представление к награде командующий артиллерией фронта подписал 28 февраля. А что было потом? Ведь капитан Пасторов продолжал воевать. Каким был его последний бой?

Может быть, что-нибудь об этом известно Ивану Сергеевичу Кипотю? Однополчане Пасторова, с которыми мне пришлось разговаривать, утверждали, что Кипоть в то время был в дивизионе Пасторова. Как жаль, что я не знал об этом раньше, когда уточнял у Ивана Сергеевича подробности его собственного подвига! Пришлось снова написать ему. И не напрасно. Кипоть действительно знал о последнем бое Пасторова.

18 марта 1944 года дивизион капитана Пасторова участвовал в бою за дорогу Нарва - Таллин. Один из танков, с которыми взаимодействовали артиллеристы, был подбит и замер неподалеку от немецких позиций. Выбравшись через аварийный люк, экипаж уполз в лес, чтобы ночью попытаться взять машину на буксир.

В это время гитлеровцы сосредоточивались для атаки. Слышался шум моторов, лязг гусениц. Не сводя глаз с подбитого советского танка, капитан Пасторов сказал:

— Хороший наблюдательный пункт.

Артиллеристы ждали, кому он поручит это нелегкое дело. Решение командира дивизиона удивило всех. В храбрости капитана никто не сомневался, не раз видели его в боях. Но того, что он сам задумал пробраться в подбитый танк, артиллеристы не одобрили. Даже обидно! Разве дивизион беден смелыми людьми?

— Не в этом дело, - ответил командир. - Смелых людей у нас много. Но быть большому бою, и, чтобы выиграть его, надо опередить немцев, накрыть их еще до того, как они пойдут вперед. Тут нужна большая точность. Вот почему именно я должен идти туда.

И ушел.

Долго никто не мог понять, пробрался командир к танку или с ним что-нибудь случилось в пути. Неожиданно наблюдатель, не сводивший с танка взгляда, насторожился. Он увидел в бинокль, как башня танка шелохнулась и, медленно вращаясь, уставила орудие в сторону немецких танков. Потом из ствола вырвалось облачко. За ним второе...

Подбитый танк ожил... Обнаружив в нем запас снарядов, капитан Пасторов превратил мертвую машину не только в наблюдательный пункт, но и в огневую позицию.

Один немецкий "тигр" уже горел, остальные открыли ответный огонь и этим выдали себя. Пасторов передавал их координаты на батарею и продолжал стрелять.

В грохоте боя артиллеристы не сразу заметили, когда замолкло танковое орудие. Увидев это, решили, что у командира кончились боеприпасы. Но оказалось, что, обеспечив разгром фашистских танков, капитан погиб. Ходатайство о присвоении ему звания Героя Советского Союза находилось в пути, а он совершил еще один подвиг...