 |  |
| |||||||||||||||
Город-фронт | |||||||||||||||||
ДЕНЬ ЗА ДНЕМ 
1942 Город-фронт |  Написать письмо |
Из книги: Подвиг Ленинграда. Документально-художественный сборник. М., Военное изд-во МО СССР, 1960
Е. Савич
"Линдер" дает продукцию
Эшелон уходил на Урал. Мы попрощались с семьями и долго еще стояли на платформе, пока последний вагон не скрылся за поворотом.
Был полуденный час, и солнце палило нещадно. В голубом безоблачном небе медленно таяли белые дымовые полосы, которые тянулись за самолетами, патрулировавшими над городом.
Не прошло и месяца, как началась война. На нашем заводе за это время произошли большие перемены, хотя внешне все выглядело по-прежнему. Все так же взлетал над Нарвской заставой стремительный гудок. Густой и зычный, он будоражил улицы. Над заводскими трубами поднимались кудрявые барашки черного дыма. Жаркое пламя клокотало в печах мартена.
Но не было среди нас многих старых товарищей. Некоторые уехали на восток, куда была переброшена часть производства, другие ушли в Народное ополчение.
Тем, кто остался, приходилось трудиться за двоих. Завод работал для армии. Нам не хватало суток, и мы потеряли счет сменам.
В канун войны я перешел на новый станок, который был только что получен из Германии. Его выпустила фирма "Линдер", и он позволял в пять раз быстрее производить расточку деталей. Рассказывали, что станок этот, проданный нам на основе существовавшего тогда договора, чуть не застрял на границе, где гитлеровцы сосредоточили уже свои войска.
Однажды в цех прибежал мой друг, наш кировский рабочий, с которым мы жили по соседству.
- Женька, быстро беги домой! - сказал он. - На наш дом кинули бомбу!
Опрометью бросился я из цеха, на ходу предупредив мастера: "Скоро вернусь!" И через несколько минут был уже за воротами.
Чем ближе Корнеева улица, где мой дом, тем отчетливее надвигалось ощущение беды. Дорога и тротуары были засыпаны кирпичной пылью. На грудах домашнего скарба сидели люди.
Посреди улицы, на небольшом расстоянии одна от другой зияли три огромные воронки. От сотрясения деревянные домики рухнули и рассыпались, как карточные. В одном из таких домиков жил и я. От него осталась только задняя стенка, примыкавшая к кирпичному корпусу, да дверь, жалобно скрипевшая на ветру.
Мой сосед по квартире, только вернувшийся с ночной смены, утомленный, крепко спал. Очнулся он на мостовой, куда вылетел со второго этажа прямо на кровати.
Оба мы остались без крова и без необходимых вещей. Спасибо, выручили товарищи. Один дал рубашку, другой подарил ботинки. Принесли мне и парусиновые туфли, а кто-то, ничего дома не найдя, принес даже женский халат.
- Бери, Женька! Может, приспособишь как-нибудь...
В чужой одежде вид у меня был странный. Увидев меня в полном параде, наш мастер, Александр Андреевич Буштырков, улыбнулся:
- Что это ты, Женька, вырядился фрицем?
Потом, вспомнив про дом на Корнеевой улице, мастер замолчал, перевел разговор на другое.
Александр Андреевич был старше меня. Когда-то на заводе он был активным комсомольским работником. В начале войны вместе с другими кировцами-коммунистами вступил в Народное ополчение. Участвовал в боях. Находясь в армии, все время поддерживал связь с товарищами по цеху.
В правом кармане гимнастерки Александр Андреевич хранил пропуск на завод. Как только представлялся случай, приезжал в город и первым делом навещал нас.
Придет в цех, снимет с плеча вещевой мешок, достанет буханку хлеба, несколько кусочков сахару и скажет:
- А кипяточек ваш...
Голод все туже затягивал петлю. Многие с трудом добирались да станков, высохли, пожелтели. Но работу мы не прекращали: может быть, в ней, в нашей работе, и была та сила, которая позволяла нам держаться и не падать духом.
Мой станок совсем уже приспособился к нашему производству. Я растачивал на нем кондукторы и штампы. Они были нужны для изготовления боеприпасов.
Но когда наступили холода, а цех нечем было отапливать, "Линдер" закапризничал. Он мог работать только при температуре не ниже двадцати градусов тепла. А в цеху в ту пору чаще всего была нулевая температура. Руки коченели от прикосновения к металлу.
Соорудили мы вокруг станка деревянный щит, крышей его накрыли, паклей обили, чтобы вовсе изолировать от цеха. Много тепла это не прибавило. До двадцати градусов в мороз не надышишь.
Кто-то из наших товарищей обнаружил на заводской территории стоявший без дела небольшой паровозик. Осмотрел котел, вроде все было в порядке. Решили доставить паровоз в цех.
Вышли всем коллективом и покатили паровоз по рельсам. Но железнодорожные пути обрывались вдали от цеха. Стали изобретать лебедки, разные приспособления. Все мы были истощены до крайности, работа подвигалась медленно.
Наконец, паровоз вкатили в цех. Теперь нужно было приспособить котел к отоплению, подключить к старой батарее. Сделали и это.
И вот два наших старейших рабочих - дядя Коля Шибаловский и дядя Миша Шибаев - стали на первую кочегарскую вахту. Вода в водопроводных трубах замерзла. Котел загружали снегом. Для топки находили разный хлам, а потом стали выворачивать деревянные шашки, которыми был устлан пол.
Постепенно удалось довести температуру до того уровня, при котором "Линдер" мог работать. Одежда на мне висела, как на вешалке. Руки высохли, в пальцах не было прежней цепкости. С трудом добирался до станка, за работой поддерживали меня с двух сторон товарищи, но "Линдер" все-таки давал продукцию.
| < Предыдущая страница | Оглавление | Следующая страница > |
